2020 год отметился обрушением цены на уголь. В летнюю пору промышленники гласили о падении на 45% с начала года, а с 2018 года – вдвое. Рынок разнонаправленно отреагировал на эту ситуацию, не все угольщики объёмы производства снизили. Так, если в Кузбассе добыча сократилась, в Хакасии, где находится одно из огромнейших в Сибири каменноугольных месторождений – Бейское, она выросла на 6% (к сентябрю прошедшего года). Это при том, что общероссийский показатель на 10% свалился. При больших объёмах добычи угля Хакасия остаётся одним из аутсайдеров социально-экономических рейтингов. Специалисты РИА Анонсы поставили угольную республику на 74 пространство в Рф на 2019 год по совокупы причин, включая настоящие располагаемые валютные доходы населения. Причём, похожие характеристики республика демонстрировала и до обрушения угольных цен. Почему топливная жила не приносит средств регионам, разберёмся на примере Хакасии.
Какие налоги от угледобычи идут в бюджет региона
Регионы получают тот либо другой кусочек от большинства налоговых платежей, уплачиваемых угольщиками: налога на прибыль, на добычу нужных ископаемых, на имущество, на доходы физических лиц, НДС. Есть также экологические платежи, арендная плата за землю. Всё это обязано приносить доход субъекту.
Ждать самых больших поступлений можно от трёх налогов. Это налог на доходы физических лиц, на добычу нужных ископаемых и на прибыль.
Налог на доходы физических лиц один из тех, которые остаются в регионе присутствия промышленников полностью. Платят угольщики налог по месту нахождения производства – в муниципалитет. Потом он распределяется меж региональным, районным и городским бюджетами. Ставка размеренная – 13% с всякого работника. Потому НДФЛ можно считать самым прозрачным посреди остальных платежей: чем больше работников трудятся на предприятии, чем наиболее высококвалифицированные рабочие места и выше заработная плата, тем больше средств получит регион.
Налоговой базой для НДПИ является количество добытых нужных ископаемых. Ставка налога на добычу нужных ископаемых не изменяется для угля с 2011 года – это 24 рубля за тонну. Броско, что в регионы уходит на данный момент 60% налога на добычу нужных ископаемых. С учётом увеличения НДПИ в 3,5 раза, как это планирует правительство, он мог бы стать осязаемой поправкой к региональным бюджетам. Лишь они этих средств не увидят, – всё заберёт федеральный центр. Дело в том, что сразу с увеличением налога Москва понижает долю, оставляемую в субъектах до 17%. Другими словами, приблизительно в 3,5 раза. Промышленники, с учётом падения цены на уголь, молвят, что придётся тяжело. Уменьшить расходы на уплату этого налога они могут на сумму расходов налогоплательщика по доставке полезного ископаемого, также путём вычетов, к примеру, на охрану труда. Но если мы говорим о региональном бюджете, для него ничего не изменяется.
И, в конце концов, налог на прибыль, который смотрится самым «сероватым». Всё поэтому, что он впрямую зависит от сочетания 2-ух причин: юридической прописки и прибыли, показанной предприятием. Конкретно тут кроется схема, в итоге которой промышленники остаются при собственных млрд, а регион, где добывается уголь – со умеренными поступлениями от проданного «подешёвке» продукта.
Как это работает?
В 2019 году сходу двое узнаваемых в Хакасии политиков заговорили о том, что регион не то что недополучает от угледобытчиков, мимо республики проходят млрд добытых из хакасской земли средств.
Председатель экономного комитете Верховного Совета Хакасии Олег Иванов в марте 2019 года именовал суммы, которые, по его подсчётам, недополучает республиканская казна:
«Хакасия добывает 24 миллиона тонн. Три миллиона тонн у нас добывает Майрыхский разрез. Налога на прибыль в республику платит млрд двести. Другие, добывающие 21 миллион тонн, они платят млрд 100 все вкупе. Например, рядом с Майрыхским находится Аршановский разрез, который добывает даже чуток больше, он платит меньше двухсотен миллионов, даже меньше 100 пятидесяти налога на прибыль. Российский уголь добывает 4 миллиона тонн, выше даже, платят сумму порядка 800 миллионов рублей».
По данным председателя экономного комитета, Восточно-Бейский и Майрыхский разрез платят в виде налога на прибыль около 80-100 рублей за тонну, Аршановский же разрез – 30 копеек с тонны добытого в Хакасии угля.
Как такое может быть? Неуж-то некие угольщики могут продавать, а остальные сбывают уголь для себя в убыток, если у их таковая маленькая прибыль? Ведь конкретно размер прибыли компании является налоговой базой для этого платежа.
Незначительно приоткрыл схему уже в осеннюю пору такого же года управляющий законодательного собрания Хакасии Владимир Штыгашев. Поначалу он чувственно выступил в Совете федерации и прямо обвинил угольщиков в сокрытии реальных сумм доходов.
Позднее местным журналистам Владимир Штыгашев растолковал, почему при больших объёмах добычи угольщики демонстрируют такую низкую прибыль:
«Они сделали всякие торговые дома фиктивные. Раздельно стоящий туалет на полуострове за аэропортом – это торговый дом. И через него оформляют. Весь наш уголь идёт за предел. 98,5% идёт за предел, другими словами, практически весь».
Теряет при всем этом угольный регион, по воззрению Владимира Штыгашева до 15 млрд рублей раз в год. Схема, о которой гласит хакасский политик, не новенькая и не непростая. Промышленники делают торговый дом, который скупает у их весь добытый уголь по ценам в разы ниже рыночных, а зарубежным компаниям продаёт уже по неплохим ценам. В итоге – прибыль у компании никакая, а настоящие доходы солидные.
В марте 2018 года журналисты уже вспоминали о таковой схеме, когда прочили отставку Глебу Хору, курирующему в Госдуме интересы большого бизнеса, и связанного, как выяснилось, с разрезом Аршановский в Хакасии. Отец Глеба Хора – Яков Хор оказался одним из совладельцев ООО РУТЭК, скупающего у разреза Аршановский фактически весь уголь. Акции самого разреза, к слову, принадлежат кипрской Zimber Investment Ltd. Есть в данной нам схеме, и люксембургская Rutek Alliance S.A.
Подтверждения аффилированности обычно соединены с долгими и не постоянно действенными налоговыми расследованиями. Может быть, потому Глеб Хор до сего времени является депутатом Госдумы. Причём, похоже, планирует усилить угольное лобби.
Красноватое и чёрное
Данной для нас в осеннюю пору сделалось понятно о том, что на пространство в Госдуме в 2021 году собирается претендовать работающий депутат Верховного совета Хакасии Игорь Пономаренко – заместитель директора разреза Аршановский.
Избранный при поддержке коммунистов, Пономаренко спустя год опосля выборов выходит из фракции КПРФ «по идеологическим», как он гласит, суждениям, начинает соболезновать единоросам и критиковать красноватого коммуниста Коновалова. Тут есть увлекательный момент. Главу Хакасии во время выборной компании пробовали обличить в том, что поддержку ему, видимо, в счёт будущих преференций, оказывает разрез Аршановский. И вот, спустя время, уже депутат Пономаренко критикует власти Хакасии за неэффективное внедрение федеральных средств, типо, не дорабатывает глава по нацпроектам, и даже угрожает импичментом. Видимо, «что-то пошло не так» в региональном поле, если политика договорённостей перевоплотился в активное пришествие, а саму фигуру Пономаренко угольные шефы решили переставить уровнем выше.
Что молвят СМИ о возможном депутате Госдумы? Родом из Донецкой области, как, к слову, и тот депутат Госдумы Глеб Хор. Там же, в Донецке Пономаренко начинал политическую карьеру, в какой в общем-то ничего приметного нет. Упоминание имени Пономаренко в связи с убийством украинского олигарха Щербаня не в счёт – очень не достаточно инфы о этом деле середины 90-х.
Достойные внимания подробности начинают появляться с началом украинского конфликта. Поначалу депутат Донецкого госовета Пономаренко создаёт со своими политическими товарищами компанию «Мирная инициатива», призванную помогать пострадавшим от войны. Но через некое время гуманитарная помощь теряется. В краже обвинён партнёр Пономаренко – Игорь Мартынов. В апреле 2016 года украинские СМИ пишут о задержании Пономаренко по обвинению властями ДНР в получении взятки, сопряжённой с вымогательством. Всего донецкие силовики заявили о сорока эпизодах. Столько дел, по которым фигурант должен получить взятку, они высчитали в кабинете Пономаренко. Тогда при задержании у возможного сейчас претендента на кресло в Госдуме нашли целый арсенал огнестрела, включающий в том числе реактивные гранатомёты и ручные гранаты. В Россию бывшего донецкого бюрократа вывезла его супруга – Татьяна Пономаренко-Левераш. И журналисты именуют этот отъезд побегом.
Уголь есть, средств нет
И, в конце концов, вернёмся в Хакасию: к углю и к налогам, недополученным регионом. Единственный метод поменять ситуацию с фиктивными торговыми домами – поменять законодательство на федеральном уровне. Единственный метод промышленников сохранить свои денежные интересы по сокрытию налогов, – лоббировать надлежащие законы на федеральном уровне. Если не выходит условиться средством политических сил на местах. Если дружба с коммунистами не принесла результатов, нужно работать с единороссами и уже в Госдуме. Если, естественно, туда дозволят попасть обитатели беднейшего региона, недополучающего угольные млрд.
На фоне данной нам финансово-политической меркантильной игры в Хакасии то тлеет, то разгорается экологический протест антиугольных активистов. Протест, не имеющий грядущего. Ведь, если уголь в этих местах есть, лицензии будут выдаваться тем либо остальным промышленникам. Но протест в неком смысле угольщикам нужный. Ведь он отвлекает внимание от головного вопросца: Где средства?
Источник: